Эрандур

[nevereverever]

В прошлой серии: посетив землю обетованную для всех магов, Лин решила, что Винтерхолдская Коллегия - слишком официальное для нее, да и холодное место. Втихую затарившись заклинаниями, необходимыми для жизни, она отправилась на юг через Данстар. 

В Данстаре Зала Мертвых почему-то не было, а люди в целом жаловались на острый недосып и не очень хотели общаться. Зато в таверне, где Лин остановилась переночевать, торчал жрец Мары - суровый, с бородой, булавой и данмер. "Странноватый выбор для богини любви и сострадания", - подумалось Лин перед сном. Впрочем, и с утра жрец никуда не делся.



"А может, это судьба?" - подумалось ей. В отличие от старых развалин, теряющих свои вещи в странных местах, этот темный эльф производил впечатление: он был высок, подтянут и крепок для своих лет, изъяснялся строго, правильно и лаконично и не навязывал своей веры. В общем-то, жрец производил впечатление строгого, принципиального, но очень надежного сухаря, которому не страшно доверить спину, и просил он об одном: сопроводить его до ближайшей развалины, где когда-то был храм Вермины и откуда он сможет всё исправить. 

По дороге туда, однако, начали вскрываться подробности одна веселее другой: жрец Мары раньше и сам служил Вермине в этом самом храме, причем с самого детства; он был виновен в том, что последователи Вермины погрузились в сон; он сбежал, бросив своих товарищей умирать; наконец, подозрительный эликсир, найденный в развалинах, придется пить Лин, а не ему. 

Впрочем, отчего-то его убедительным речам хотелось верить. Ведь в конце концов он вернулся, попытался исправить то, что сделал, и с болью в сердце отправлял на тот свет своих обезумевших товарищей. В нем была глубокая печаль и вина, которая только усугублялась с каждым шагом, пройденным внутрь святилища. 

Выпитое зелье и впрямь не навредило Лин, хотя она и отмахнулась от восхвалений Вермининых чудес, на что Эрандур, кажется, обиделся. 

Но в разрушенном внутреннем святилище, в святая святых Храма Призывателей Ночи, Лин ждал еще один сюрприз: против жреца выступили братья, которые звали его Казимиром и обвиняли в предательстве. Он должен был защищать крепость, уснуть, как и они, но испугался и сбежал, променял свою владычицу на другую и долгие годы скрывался от своего прошлого, сменив имя. 

К сожалению, жрецы были решительно настроены против своего переметнувшегося брата, и им не осталось ничего другого, как умереть. 

Не останавливаясь над их телами, данмер прошел к Черепу Порчи, ворующему воспоминания у жителей Данстара, и свершил то, что должно, под бормотание своей бывшей хозяйки, искушающей Лин забрать себе артефакт. 

По правде говоря, Лин слишком устала, чтобы думать о предательстве. Она решила: будь что будет. 

Череп канул в небытие. Эрандур будто бы стал меньше: до сих пор его держала какая-то цель, а сейчас он потерял всё. Его старые друзья и сторонники были убиты им же самим, артефакт, принадлежащий старой госпоже, уничтожен, храм разрушен. Вся окружавшая обстановка служила метафорой того, что произошло внутри него за эти долгие годы. Вряд ли он смог бы найти приют среди обычных наполненных любовью и состраданием жрецов, снедаемый тяжким чувством вины и перед людьми, которым нанес вред его культ, и перед культом, который предал и уничтожил. Для того, чтобы пытаться найти себя, он был, с одной стороны, слишком стар, если это слово применимо к эльфам - слишком многое видел и понимал - а с другой, слишком мало знал об окружающем мире, потому что всю свою жизнь, с самого детства, посвятил служению. 

Этот эльф был сломленным, мятущимся - таким же, как и сама Лин, предавшая свое имя и семью, не способная нигде почувствовать безопасность, никогда не снимавшая опостылевший глубокий капюшон, скрывающий позорные воинские метки, но и не находящая в себе сил поехать в Рифтен и избавиться от них, потому что тогда все связи между ней и ее кланом будут порваны навсегда. 

Она вышла наружу из полуразрушенного храма, мимо нелепого святилища Мары, построенного самим Эрандуром в преддверии в безуспешной попытке побороть зло в одиночку. Там он собирался жить и молить о прощении - в этом месте, наполненном сыростью и трупами его друзей, в мрачной гнили воспоминаний и миазмов темного артефакта, в холодных завываниях северного ветра...

Жрец, казалось, обрадовался ее возвращению. Он еще раз поблагодарил ее за помощь, одарил теплой полуулыбкой - самое большее, на что он был здесь способен - и начал что-то нести о свете своей Госпожи, явно не понимая, что еще могло понадобиться здесь его временной спутнице. 

"Идем со мной, - сказала Лин. - Ведь ты мне кое-чем обязан, жрец."

И они ушли из Храма Призывателей Ночи вместе. 

Сфоткай, типа, это я вызвал