У меня талант выбирать в партнеры негодных для брака челов. Даже в игре.

Начал играть босмером, взял в партнеры Фендала. Вчера бегали вдвоем радостные, как два брата-близнеца. Сегодня дополнил пати клевым палачом из Солитьюда и Лидией, влез в гробницу Вокуна, и палача там убили. Разочарованный перс так же отпустил Лидию. И снова мы, два брата-акробата-канибалла, только вдвоем, идем на запад вдоль Солитьюдского побережья, останавливаясь кое-где на ночлег и стреляя по всему живому (хотел отыгрывать вора-пацифиста, но ваншотить всех из скрытности за полкилометра оказалось куда веселее)...

В какой-то момент понимаю - это оно. Тихо, прибой, сзади лес, костер.. Друга оплакали, опять же.. косился на "брата", косился, да и надел амулет Мары.
И да, ему похуй. Оказывается, в Скайриме босмеры не бракодоступны... Несмотря ни на что, что мы прошли вместе. Плак. (

Да и к тому же с палачом было поинтереснее - Фендал много молчит. Эххх. Может, он и вообще со мной путешествовать не хочет - учитывая, что я граблю всех без разбору прямо у него на глазах.

Думаю, по возвращении в Солик надо отправить его домой да и нанять того чела, что в таверне мне предлагался - герой меча и магии прям. А лучше загрузить сохранку, где Атар ещё жив, и не ходить к Вокуну. Может, с ним путешествовать будет повеселее, хоть я и регулярно застреливаю своих танков в спину... по крайней мере, чел вернётся домой.

---

Ура аргонианам тоже

Правда, сейчас мне что-то уже больше хочется игрануть за ящерицу-иллюзионистку. Интересный, наверное, опыт будет, учитывая, что без дамага эту игру, как мне кажется, просто нереально пройти, и не во все локации можно взять с собой напарника. Это, в общем, тоже канон - похотливая аргонианская дева, версия 2.0. Как выживать бедной крокодилице в суровых нордских условиях, если не стравливать/успокаивать/ободрять окружающих? Да и кровь дракона тут вполне уместна.
Вот возьму ей в товарищи челика-стражника, самое оно будет. Допустим, дева скопит себе на сопровождение непосильным трудом и наймет себе в охрану стражника (бывшего, конечно же, уволенного за какую-нибудь херню, но всё равно "на посту"), потому что дела государственные и делать их кто-то должен. Это будет команда похлеще мстителей - гонимая всеми аргонианка-херовый маг (потому что они реально херовые маги) да посредственный стражник.

Хеех.

---

Про людей

Это немного странно, когда в мире, в котором ты можешь быть, кем угодно:
- умным, прекрасным и смертоносным магом-алхимиком, данмером, которому всегда рады его беженцы-собратья;
- надменным и богатым высоким эльфом, чувствующим движения Сил, чья победа над всем миром - лишь вопрос времени;
- веселым лесным стрелком-канибаллом босмером, к которому противник даже не успеет подойти;
- мрачным орком с двуручной секирой, готовым на раз-два проломить череп любому, кто косо на него посмотрит;
- ловким и неуловимым вором-котом, крадущим оружие прямо из рук изумлённых врагов; 
- великолепной аргонианкой с сильными ногами и крепким хвостом, ради которой враги перебьются между собой, а напарники и вовсе себя превзойдут;
- непробиваемого никакой магией бретона, способного устроить погорячее, несмотря на свою маленькость;
- закаленного в боях ветерана-имперца, способного потягаться в доблести с самим Императором;
- хитрого ниггу, который пошинкует на лапшу всякого, кто вынесет свои расовые предрассудки на общий совет;
- могучего и крепкого воина-норда, который не боится холода, грязи и громких песен на столах в трактирах...

...ты выбираешь просто норда-стражника Дефолт-сити - не самого честного, не самого крутого и даже не с лучшей снарягой. Которого легко убить, который смешивается с толпой таких же стражников, который нашпиговывает стрелами даже грязекраба, от удара меча которого дракон дохнет от щекотки. 

Странно и даже как-то мило. И, наверное, правильно - всё-таки эти ребята всегда на посту, будь там драконы, герои-довакины или даэдра.

Да и по отношению к игре, наверное, это более канонично и честно - что ты не возглавляешь всё, что попадётся тебе на пути, и не вырезаешь поселения даэдрическим мечом, который стоит, как дворец местного правителя, но "случайно" попался тебе где-то в сундуке, а просто исполняешь свой долг.

В подростковом возрасте мне очень нравились персы всё-в-одном, которые и умные, и красивые, и со специальными силами и знаниями, так что другие люди им в подметки не годятся. Хотелось быть Особенной, Избранной. Сейчас мне как-то очень импонирует идея "обыкновенных героев": не самых сильных и одаренных, но которым выпадает на долю некое Испытание, в ходе которого они показывают себя героями так, как могут: принимают разумные, но тяжелые решения, смиряются со своей ограниченностью, но не теряют надежды и побеждают, в конце концов, не переставая быть собой и не будучи рабами своих небесных супердаров.

Как грица, легко быть героем, когда ты Сын Божий, а вот если непись-крестьянин, тут уже посложнее. Даже в выходе из своей деревни есть героизм, если у тебя ноги трясутся при одной мысли об этом.

У Толкина во Властелине Колец эта идея отражена особенно хорошо: великие люди и эльфы свершают великие дела, а полурослики - просто исполняют свой долг, но без них не было бы ни победы, ни эпических песен о великих битвах.

На обычных людях и том, как они исполняют свой каждодневный долг, и строится мир. Ура Стражникам, нет даэдрическим сетам и модным светящимся мечам, нет культу Избранности. )

---

Жизнь после напарника

В прошлой серии: Лин с полными карманами золота, кучей переживаний в голове и Эрандуром под мышкой отправилась в Предел. 

Продав золото, подогнав в городе броню, взяв несколько посылок и писем на доставку и наняв первого встречного парня в таверне, она снова взяла курс на Рифтен - поинтересоваться, как там вообще насчет повторной пластики.

К сожалению, геном ее бретонской семьи оказался наполовину утерян, и всё, что после этого было возможно - вернуть ее исходное телосложение и частично - цвет глаз. Наша героиня решила: оставаться ей в таком случае шефанго до конца дней своих. К концу путешествия она перестала испытывать какие-либо негативные чувства относительно своего нового цвета кожи и волос, уверилась в том, что уж ее-то точно за бретонскую воительницу не примут, и ощутимо расслабилась. 

Из Рифтена она прихватила еще одного наемника, и так она, трое мужчин и собака отправились в Фолкрит.

В дороге, однако, всё оказалось довольно стремно: двое наемников и Эрандур не подружились и подчеркнуто не замечали ни Лин, ни друг друга. Стоя на пороге дома ярла, ей подумалось: а какого черта они вообще тут забыли? Меньше всего это похоже на большую счастливую семью, которой ей так недоставало. К тому же жрец после посещения храма Мары не затыкался со своими проповедями, а истреблять врагов в ближайшее время не предвиделось - поэтому Лин уволила всех. Эрандура, кажется, его увольнение нисколько не тронуло, более того, он ушел, полный чувства собственного достоинства, явно в уверенности, что без него Лин дальше и вовсе не продвинется. 

Что ж. Работники были распущены, участок земли - куплен. Настала пора действовать. 

К сожалению, золото снова кончилось, а в Пределе ждала неоконченная работа. Помимо расширения кругозора с помощью мифов и легенд, девушка обзавелась лесом для строительства, железом и лошадью, призвала двух костяных помощников, достигнув успеха в некроментии, и купила настоящего боевого пса. 

И стали они жить-поживать: Лин строила и скупала железные слитки, привозя их на лошади, двое псов и личная хускарл охраняли территорию, скелеты просто таскались вокруг. В доме появилась кухня с настоящей печью, на огороде подрастали ягоды и специи, хозяйство спорилось - оставалось обзавестись элементарными удобствами, обставить всё по своему вкусу... абсолютно невозможно было сказать, что дому требуется мужская рука. Лин чувствовала себя абсолютно надежно и уверенно, была довольна собой и все так же не вылезала из свой любимой фалмерской брони. Горожанам в большинстве своем она нравилась, лес ей продавали охотно, никто не возражал против такого соседства и не задавал лишних вопросов. Постепенно она стала забывать о том, кем когда-то была: теперь у нее было место, куда она могла вернуться, место, ради которого она и ходила в набеги, привозя красивые вещицы и торгуя добытым по всему Скайриму. Ее давно перестали волновать странные взгляды, которые бросали на нее некоторые горожане и горожанки. Она могла уже не иметь дела со сварливыми дельцами, людьми, не знающими, как спихнуть на нее свою работу, старыми бестолковыми жрецами и прочими глупыми личностями. В тавернах она тоже больше выступать не пыталась, со стыдом и смехом припоминая, как однажды, будучи в подпитии, забралась на прилавок и трубила в боевой рог, пока не свалилась оттуда. 

Лин обрела дом, и только одного ей оставалось теперь ждать: когда в ее странствиях попадется ей человек, мер или зверочеловек, с которым можно будет разделить странствия, легенды, радости обретения новых способностей (пусть и некромантских) и обычную повседневную возню.
 

---

Планы

В прошлой серии: у костяного алтаря случилась первая большая разборка напарников, после которой всем стало стыдно. 

Всю дорогу до Маркарта - отделяя от трупов нужные кости, откалывая кусочки золота в огромной богатейшей шахте, разделываясь с одичавшими зверями - Лин пыталась собрать воедино свои растрепанные чувства. Она продолжала следовать прежней дорогой автоматически, но с каждым шагом понимала, что всё больше теряет нить своего повествования.

После разговора с ярлом Фолкрита, из которого следовало, что у нее может появиться своя земля, ее мысли раз за разом возвращались к тому, как они с Эрандуром обретут свой дом. Она воображала широкую счастливую улыбку эльфа, сама не отдавая себе в этом отчета; она рассчитывала, что - после всех его страданий - сделает его счастливым, а однажды передаст ему благосклонность его богини более земными способами. Ей казалось, что уж они-то вместе смогут покорить мир, по меньшей мере. Еще ей казалось, что это меньшее, что она может сделать для него.



Но теперь ей неожиданно пришлось столкнуться с реальностью, с которой сталкиваться бы не хотелось. 

Эрандур был стар даже по эльфийским меркам, а Лин - по-человечески молода. Он мог ее пережить, хотя и ненамного. Мог увидеть, как она старится. Кроме того, он был данмером - а кто знает, как устроены данмеры? Спят ли они друг с другом? Какие у них понятия о семье и браке, о половых различиях? Не была ли она для него просто экзотическим полуживотным, что исключало какие-либо серьезные чувства к ней? Не были ли они слишком разными по физическому и психическому устройству? Не ошибалась ли она, пытаясь анализировать его спокойное и молчаливое поведение? Придется ли ей навсегда остаться для него лишь юной подопечной, или боевым товарищем, или недостижимым идеалом, или и вовсе иностранной шлюхой без признаков совести? Следует ли ей остаться с ним, учитывая разницу между ними, их разногласия, ее ощущение приниженности, недостаточности рядом с ним? Наконец, не является ли ее смена внешности попыткой угодить ему, а заодно повзрослеть и посерьезнеть если не телесно, то хотя бы физически?

Лин была бретонкой, так или иначе. Она могла переделать свою внешность - хоть на данмерову, хоть на снежноэльфовую - но чувствовала-то она себя человеком и не превращалась из-за этого в кого-то другого, на что ей напарник и указал. Может, стоило попробовать вернуть себя? Перекрасить волосы и свести клановые метки - наверное, на этом и стоило бы остановиться... Интересно, сможет ли магичка из Рифтена вернуть всё, как было.

Еще Лин понимала, что пока она остается в позиции юной бестолковой девочки, старающейся добиться внимания взрослого эльфа со сложной судьбой, успеха в жизни ей не видать - даром что эльф, может, уже ничего и не мог, да и ратными подвигами не славился, как показывала практика. Так что команду надо было расширять, и срочно.

Впрочем, эльф мог видеть все иначе. Возможно, он не хотел нарушать свои обеты, а ее - свою спасительницу, подарившую ему смысл жизни, приключения и дальнейшие цели - попросту боготворил привычными для себя способами. Это, однако, мало что меняло.

Кроме того, от планов постройки собственного дома Лин не отказывалась. В конце концов, ее большое приключение затем и началось, чтобы кончиться обретением дома, большой семьи и душевного покоя. Если того не хотел ее напарник - что ж, это его дело, но она определенно должна довести дело до конца ради себя самой.

Поэтому пока что план оставался прежним: продать в Маркарте добытое полузаконным путем золото, подогнать себе броню, а если не получится - найти что-то поприличнее, вернуть Эрандуру приятную для глаз полуобнаженность (скорее всего, он не откажет), вернуть себе лицо в Рифтене, а потом отправиться покупать себе землю. И, конечно, в пути держать глаза открытыми на предмет кандидатов в напарники, которые способны сгладить ее существование и добавить очков самооценки. 

К реализации этого плана она и приступила.

---

Новое лицо

В прошлой серии: всю дорогу на юг Лин троллила Эрандура обнаженкой, пользуясь старыми воинскими скиллами, и веселилась от души. 

Но волею случая (в поисках молота одного пьяницы) их занесло в Виндхельм. Эрандур все время жаловался на холод, хоть и приоделся немного, так что был оставлен отогреваться в таверне. Лин же пошла на рынок - обогатиться и распродать тяжелое снаряжение. 

Тут-то ее и нашел гонец из Фолкрита.

Девушку прошиб холодный пот. В письме ничего такого не говорилось - просто, как оказалось, ее оплачиваемые подвиги разнеслись настолько далеко, что ярл Фолкрита захотел предложить ей дружбу в обмен на службу. Настоящего имени Лин тоже не упоминалось. И все же это означало, что если так пойдет и дальше, ее бретонские родственники, имеющие связи во всей Скайримской верхушке, наверняка найдут ее и представят перед домашним судом. 

Так что, спешно завершив все свои дела, девушка выдернула Эрандура из таверны и наняла повозку до Рифтена. 

На вьезде в город их едва не обобрали до нитки, стражники начали просить плату на вход, а Эрандур снова жаловался - только теперь уже на преступность и опасности. Несмотря на уютный и привлекательный внешний вид, городок оказался той еще клоакой, так что в нем стоило задержаться только ради того, чтобы найти в канализации ведьму, подозрительно напоминающую некромантку, и отдать тысячу золотых за операцию. 

Несмотря на всеобщие сомнения в исходе этого дела, Лин вышла оттуда другим человеком - ни дать ни взять снежным эльфом с золотыми глазами, белыми волосами и синей кожей. 

Эрандур ничего не сказал. Он, видимо, уже привык.

Сведя с лица ненавистные метки, но оставив черты лица, доставшиеся ей от матери, девушка поняла, что наконец-то свободна. Что чертов капюшон можно выкинуть и никогда больше не надевать. Что она может входить в таверны и даже выступать в них без страха быть узнанной. И, конечно же, что теперь никто не остановит ее на дороге знаний, которая проходила подозрительно близко к некромантии и теперь лежала в Предел - к костяному алтарю, на который полагалось положить кости тех, кто, как она надеялась, сможет охранять ее после смерти. 

Новое лицо, новая жизнь


Напарник относился ко всем этим занятиям своеобразно. Полуобнаженка Лин и ее экзотичная внешность его давно уже не смущали. От темных искусств он, казалось бы, отказался, но проявлял к ним недюжинный исследовательский интерес (что не мешало ему бросаться на встречающуюся нечисть с призывами к Госпоже Маре). В целом, он вел себя по отношению к спутнице, как отец: оберегал ее, предупреждал об опасностях, делился своим опытом и видением, ничему не мешал, к другим спутникам, время от времени присоединявшимся к ним, не ревновал, только отлучался порой помолиться. 

Лин раздражала его закрытость. Раздражало то, что он смотрит на нее, как на маленькую глупую девочку. Раздражало то, что он никогда к ней не прикасался и не проявлял никаких чувств, хотя они часто спали рядом, в одной палатке. Казалось, что у него только и интереса, что к богиням, и как неестественно, нестандартно и ярко ни выглядела бы Лин, для него это не имеет никакого значения. 

Ей было одиноко с ним куда больше, чем до того, как он появился. Ей хотелось отослать его прочь - пусть бы возвращался замаливать свои грехи к своему задрипанному алтарю, а она найдет себе спутника повеселее, который считал бы ее богиней, слушался беспрекословно и не смотрел куда-то внутрь с таким умудренным и грустным видом, что хочется треснуть. Ей хотелось веселья, хотелось чудить, хотелось на полную катушку использовать шанс прожить свою жизнь. У него - каким бы забитым ребенком он ни оставался внутри - такого шанса уже не было. В то же время, в некоторых вопросах он оставался потрясающе наивным и узколобым.

Он мешал и тянул ее вниз. 

Девушка почти уже решила избавиться от него - единственного, кто видел, как она сменила лицо: да кому он скажет об этом? Пусть отправляется в свой Данстар.

Но все изменил случай. 

Они достигли Костяного Алтаря, уже практически не разговаривая друг с другом, и долгожданный ритуал свершился - когда кости сложились в костяного стража, который теперь мог охранять Лин и днем, и ночью (совместно с Барбасом, псом, присоединившимся к ним во время очередной передряги).

Она разбила палатку прямо у алтаря, рядом с неиспользованными останками, и развела костер, отлично видный с дороги. Скелет со скрипом бегал вокруг. Эрандур, по своему обыкновению, молча сел на свой спальник, кажется, слишком усталый, чтобы говорить. И тут девушка взорвалась. 

Вкратце ее сообщения удивленному жрецу сводились к тому, что он идиот, вообще ничего не замечает и не лучше ли ему в таком случае убраться к своей треклятой госпоже Маре? 

Он не оправдывался, только слушал. И только в наступившей тишине, прерываемой треском веток в костре, убедившись, что Лин готова выслушать, тихо, совсем не похоже на его обычное произношение заговорил. 

- Моя треклятая госпожа Мара, - мягко начал он, - учит смотреть не на то, какой человек, а на то, кто он. Я признаю, меня шокируют твои эксперименты с цветом кожи, волос и глаз. Меня раздражает то, что ты игнорируешь правила безопасности, ставя палатку. И я, признаться, боюсь соседства мертвецов. А еще я очень стар, умен и, к сожалению, не слеп. Твоя внешность не внушает мне похоти, а лишь говорит о том, что ты еще юный, незрелый и недалекий человек. Если бы я увидел тебя на улице, то решил бы, что ты - проститутка-метис из Гнисиса, и уж конечно не стал бы тратить время на разговоры с тобой, не говоря уж о совместных путешествиях. Твоя близость не внушила бы мне ничего, кроме отвращения. 

Наступила пауза. Лин начала медленно сжимать кулак, готовя огненное заклинание - пока еще не решив, для себя, для него или для них обоих. 

- Но, как я уже говорил, - продолжил жрец, не подозревая о том, что ему готовит будущее, - госпожа Мара научила меня смотреть на разумных существ другими глазами. И, глядя на тебя, я вижу человека в бегах - без покровителя и наставника, изо всех сил старающегося выжить, не знающего, куда податься, такого же, как я сам. И всё же тебе хватает сил искать новых знаний, зарабатывать, передвигать ноги... это внушает уважение такому бесполезному трусу, как я. Но это не главное. Главное то, что ты - это человек, который пошел со мной, видя, что я нуждаюсь в помощи. Единственный человек, который захотел быть рядом, видя, что я в беде. В конечном счете со мной рядом в самый страшный момент моей жизни оказалась не госпожа Вермина, которой я посвятил жизнь, и не госпожа Мара, в мольбах к которой я был готов провести ее остаток, а ты. 

- О чем это ты? - недоуменно спросила Лин, вспоминая страшные обстоятельства, при которых они встретились. - После всего этого ты должен ненавидеть меня так же, как и все эти воспоминания. 

- Я думал, что остался один, - просто сказал жрец. - А ты вернулась и взяла меня с собой. 

Остаток вечера они провели в молчании, и, лишь засыпая в палатке спиной к Эрандуру, Лин почувствовала его прикосновение к своему плечу - совсем мягкое, ненавязчивое и тактичное. 

- Госпожа Мара видит и любит нас всех такими, какие мы есть. Постарайся выспаться, прошу тебя. 

Однако Лин до рассвета не могла сомкнуть глаз, снедаемая чувством стыда. 

---

Фалмерская броня

В прошлой серии: Лин обзавелась своим собственным, угрюмым и полным призраков прошлого жрецом.

Не успели Лин и ее спутник уйти со стылого Белого Берега, как их застигла ночь. Палатка у Лин была только одна, да и ставить ее на белоснежном склоне, продутом всеми ветрами, было бы просто смешно. К счастью, на пути им попался маяк... правда, забитый трупами. 

После какой-никакой уборки и обеда на скорую руку девушка решила поспать, но ее разбудили скрипучие и щелкающие звуки из подвала, кстати, запертого. Жрец был согласен, что проверить не мешает. Так началась экспедиция в бездну под Инеевым Маяком. 

Несчастная семья, как оказалось, пала жертвой корусов - весьма ядовитых и крепких созданий, которые травили всех почем зря. Но и корусы, как оказалось, были в подземных пещерах не сами по себе: часть семьи взял в плен небольшой клан фалмеров. Будучи заинтересованной в портняжном и кузнечном ремесле, Лин взяла с собой несколько образцов для изучения.

Чертовы пещеры тянулись и тянулись, корусов в них становилось все больше и больше. В конце концов они с Эрандуром обнаружили огромную подземную полость, полную яиц, куколок и самих корусов, в центре которой обитал огромный и очень плотный корус-жнец. В ходе испытаний так же выяснилось, что Эрандур, хоть и бросается в битву с криками, способными устрашить даже животное, и вид имеет более чем суровый, как воин мало чего стоит. Так что на поверхности они оказались в странном виде, не считая голода и потрепанности: Эрандур был отравлен, поцарапан и изранен в кровь, а Лин, перемазанная токсином, с карманами, переполненными яйцами вредителей, подлежавшими сожжению, истерически хохотала и не могла остановиться.

"Ночлег явно удался," - наконец, выдавила она. 

Эрандур дипломатично промолчал. 

Закончив пользовать его заклинаниями исцеления и предав огню обглоданные останки смотрителя маяка, Лин позволила себе разглядеть подземные находки. 

Фалмерская броня не походила на то, что она видела ранее и что было в ходу у воинов ее семьи. Тяжелая и толстая, сделанная явно из какого-то хитина, чем-то напоминавшая данмерскую, связанная в каком-то диковатом, но эстетичном стиле. 

Поскольку Лин была искушена в военном деле, хотя и старалась от этого уйти, она примерила броню прямо перед Эрандуром - чего ей было стесняться, в конце-то концов, ведь только что они видели самые страшные стороны друг друга и вышли живыми из передряги, которая могла бы повредить разум кому угодно.

Броня, несмотря на странный и неуклюжий внешний вид и тяжесть, не стесняла движений и могла бы посоперничать с удобством даже хорошо подогнанным легким доспехам. 

Она уже собиралась сменить ее на привычные дорожные лохмотья, но тут поймала взгляд своего напарника. Взгляд был, мягко говоря, охуевшим, а эльф, внезапно став еще более строгим и чопорным, отпросился спать, сославшись на усталость.

Лин осталась у очага в недоумении, но потом, поняв, в чем дело, расхохоталась. Ведь жрец говорил, что жил в храме с такими же послушниками с самого детства. Он никогда не видел воительниц и проводил жизнь в поклонении неведомым божественным сущностям женского пола, а фалмерская броня выглядела довольно-таки откровенно для любого, кто не рос с суровыми женщинами клана, к которому когда-то принадлежала дева Риннардис.

Продолжая похихикивать, Лин броню оставила и еще долго ходила в ней с абсолютно невозмутимым лицом - очень уж нравилось бесить темного эльфа, который вел себя стоически и довольно-таки джентльменски, несмотря на то, что Мара, что ни говори, не Дибелла.

Уже далеко на юге, где погода позволяла расхаживать в полуголом виде без боязни отморозить себе что-нибудь, Лин заметила, что он пытается смириться и социализироваться: из предложенных бандитских пожитков напарник выбрал кое-что столь же вопиюще откровенное. Чтобы не обижать его, Лин с трудом удерживалась от смеха и продолжала носить то, что носила - благо, всякие вопросы к тому, что она никогда не снимает капюшон, отпадали, едва люди натыкались глазами на ее облаченное в броню тело, а издали оба они походили на абсолютно отмороженных дикарей и нелегкую добычу, что снижало вероятность неприятностей. 

Этот парень был из тех, кто просто любит кур


Сам Эрандур о причинах такой обнаженки не догадывался, но, видимо, считал своей обязанностью поддержать напарницу, пока не нашел комплект брони получше - и внешне, и по прочим характеристикам. 

---

Эрандур

В прошлой серии: посетив землю обетованную для всех магов, Лин решила, что Винтерхолдская Коллегия - слишком официальное для нее, да и холодное место. Втихую затарившись заклинаниями, необходимыми для жизни, она отправилась на юг через Данстар. 

В Данстаре Зала Мертвых почему-то не было, а люди в целом жаловались на острый недосып и не очень хотели общаться. Зато в таверне, где Лин остановилась переночевать, торчал жрец Мары - суровый, с бородой, булавой и данмер. "Странноватый выбор для богини любви и сострадания", - подумалось Лин перед сном. Впрочем, и с утра жрец никуда не делся.



"А может, это судьба?" - подумалось ей. В отличие от старых развалин, теряющих свои вещи в странных местах, этот темный эльф производил впечатление: он был высок, подтянут и крепок для своих лет, изъяснялся строго, правильно и лаконично и не навязывал своей веры. В общем-то, жрец производил впечатление строгого, принципиального, но очень надежного сухаря, которому не страшно доверить спину, и просил он об одном: сопроводить его до ближайшей развалины, где когда-то был храм Вермины и откуда он сможет всё исправить. 

По дороге туда, однако, начали вскрываться подробности одна веселее другой: жрец Мары раньше и сам служил Вермине в этом самом храме, причем с самого детства; он был виновен в том, что последователи Вермины погрузились в сон; он сбежал, бросив своих товарищей умирать; наконец, подозрительный эликсир, найденный в развалинах, придется пить Лин, а не ему. 

Впрочем, отчего-то его убедительным речам хотелось верить. Ведь в конце концов он вернулся, попытался исправить то, что сделал, и с болью в сердце отправлял на тот свет своих обезумевших товарищей. В нем была глубокая печаль и вина, которая только усугублялась с каждым шагом, пройденным внутрь святилища. 

Выпитое зелье и впрямь не навредило Лин, хотя она и отмахнулась от восхвалений Вермининых чудес, на что Эрандур, кажется, обиделся. 

Но в разрушенном внутреннем святилище, в святая святых Храма Призывателей Ночи, Лин ждал еще один сюрприз: против жреца выступили братья, которые звали его Казимиром и обвиняли в предательстве. Он должен был защищать крепость, уснуть, как и они, но испугался и сбежал, променял свою владычицу на другую и долгие годы скрывался от своего прошлого, сменив имя. 

К сожалению, жрецы были решительно настроены против своего переметнувшегося брата, и им не осталось ничего другого, как умереть. 

Не останавливаясь над их телами, данмер прошел к Черепу Порчи, ворующему воспоминания у жителей Данстара, и свершил то, что должно, под бормотание своей бывшей хозяйки, искушающей Лин забрать себе артефакт. 

По правде говоря, Лин слишком устала, чтобы думать о предательстве. Она решила: будь что будет. 

Череп канул в небытие. Эрандур будто бы стал меньше: до сих пор его держала какая-то цель, а сейчас он потерял всё. Его старые друзья и сторонники были убиты им же самим, артефакт, принадлежащий старой госпоже, уничтожен, храм разрушен. Вся окружавшая обстановка служила метафорой того, что произошло внутри него за эти долгие годы. Вряд ли он смог бы найти приют среди обычных наполненных любовью и состраданием жрецов, снедаемый тяжким чувством вины и перед людьми, которым нанес вред его культ, и перед культом, который предал и уничтожил. Для того, чтобы пытаться найти себя, он был, с одной стороны, слишком стар, если это слово применимо к эльфам - слишком многое видел и понимал - а с другой, слишком мало знал об окружающем мире, потому что всю свою жизнь, с самого детства, посвятил служению. 

Этот эльф был сломленным, мятущимся - таким же, как и сама Лин, предавшая свое имя и семью, не способная нигде почувствовать безопасность, никогда не снимавшая опостылевший глубокий капюшон, скрывающий позорные воинские метки, но и не находящая в себе сил поехать в Рифтен и избавиться от них, потому что тогда все связи между ней и ее кланом будут порваны навсегда. 

Она вышла наружу из полуразрушенного храма, мимо нелепого святилища Мары, построенного самим Эрандуром в преддверии в безуспешной попытке побороть зло в одиночку. Там он собирался жить и молить о прощении - в этом месте, наполненном сыростью и трупами его друзей, в мрачной гнили воспоминаний и миазмов темного артефакта, в холодных завываниях северного ветра...

Жрец, казалось, обрадовался ее возвращению. Он еще раз поблагодарил ее за помощь, одарил теплой полуулыбкой - самое большее, на что он был здесь способен - и начал что-то нести о свете своей Госпожи, явно не понимая, что еще могло понадобиться здесь его временной спутнице. 

"Идем со мной, - сказала Лин. - Ведь ты мне кое-чем обязан, жрец."

И они ушли из Храма Призывателей Ночи вместе. 

Сфоткай, типа, это я вызвал

---

Бегство от себя самой

В прошлой серии: Лин позволила себе не участвовать в наемнических забавах и не быть рабыней собственного происхождения (которое, как известно, много значит у бретонов); она отказалась от родового и своего имени, продала свои доспехи, украла монашью рясу и капюшон, чтобы прикрывать ярко-рыжие волосы, и сбежала от Соратников. 

Вырученных с продажи брони денег едва хватало, чтобы сводить концы с концами. А куда податься хрупкой девушке, которая больше не хочет драться руками? Правильно, в храм. 

Читать дальше

В Храме Кинарет в Вайтране тетка от нее отмахнулась - дескать, не видишь, дерево засохло, че тебе еще. Она явно напрашивалась на помощь в свойственной жрецам больших храмов наглой и высокомерной манере, но квалификация у девушки была еще не та, да и на ноги встать таким образом не получилось бы. А вот дедушка возле Зала Мертвых был рад и не требовал ничего сверхъестественного - он всего лишь "случайно" разбудил скелеты и забыл в своем подземелье амулет. 

Так и родилась мысль путешествовать по городам и помогать никому не нужным жрецам из залов мертвых. Но на этом денег не скопишь, так что еще пришлось подрабатывать - где курьером, где рыбалкой. 

Зал Мертвых в Вайтране - хорошее место, чтобы подумать о будущем

 
Однако после задания, из-за которого пришлось лезть за дневником старика в глубокие пещеры, переполненные опасными созданиями, прозрение пришло очень быстро. Дед оказался не просто жрецом - когда-то он воевал за Альдмерский Доминион. И, конечно же, очень сожалел об этом, но и эти ребята, как оказалось, были не так уж просты. Дед, ты владел боевой магией, ты сам никак не мог достать? Какого черта ты вообще туда полез и зачем оставил там дневник, а не сжег, например? 

Так или иначе, но денег Лин скопила достаточно, чтобы прикупить более-менее приличный набор заклинаний. И тут пришла новая беда: заклинаний не было нигде, кроме Винтерхолдской Коллегии. 

Ехать пришлось далеко, цены были крутыми, а нравы - еще круче. Лин записали в юные подаваны прямо с порога и наказали зарегистрироваться у главы Коллегии - кстати говоря, бретонки. На это девушка пойти никак не могла, поэтому проникла в жилые комнаты тайком и скупила заклинания Разрушения, а потом, проникнувшись интересом - и Иллюзии.

Дальше дела пошли в гору. Можно было ходить за более дорогими ингридиентами, посещать пещеры и убивать бандитов. Алхимики хорошо платили за редкие и опасные компоненты зелий, и Лин заинтересовалась, что именно их интересует - так у нее выработалась привычка пробовать всё найденное на зуб, а потом и появилось любопытство к алхимии. Кузнецы много давали за бандитское снаряжение.

Девушка все больше понимала, что Иллюзии - не для нее, как и бытность обычным боевым магом. Она не была достаточно быстрой и ловкой, иначе бы пошла в лучники или воины. И ей не казалось хорошей идеей манипулировать сознанием других - враги заслуживали того, чтобы пасть, по крайней мере, не от руки своих союзников. Путешествие в компании наемников ее тоже не прельщало - что им помешает однажды всадить топор ей в спину? Поэтому пришлось еще раз наведаться в Коллегию: теперь - за заклинаниями школы Колдовства, среди которых она с удивлением обнаружила запрещенные тома по некромантии. 

"Просто не афишируй это," - пожал плечами специалист-колдун, как бы говоря "а чо такого". Забавно, что другие более-менее знаменитые колдуны, которых встречала Лин, яростно отрицали любую связь с некромантией, упирая на то, что считаются уважаемыми членами Коллегии. 

Впрочем, формально Лин и не была еще членом Коллегии, но вопрос, откуда берутся некроманты и где они черпают свои знания, уже начал вызывать у нее большие вопросы. 

Так или иначе, снег и холод девушке надоел и она, укутанная в огнеупорный меховой плащ, вооруженная заклинаниями огня и призыва, продолжая оставаться инкогнито, подалась на юг через Данстар. 

---

Лин

Предыстория. 

Доиграв в Вампира, решила поиграть в Elden ring, но взглянув на минималки в 12 гб оперативы, опять скачала Skyrim. Теперь Special Edition. Опять его исследовать-не переисследовать ) если поджарить кролика фаерболом, получишь отварную кроличью ножку. Готовка стала любимым делом (алхимичить и раньше доставляло). Ну да не об этом щас.

Поскольку сюжет и квесты знаю вдоль и поперек, было решено проходить всё ради процесса. А чтобы процесс доставлял кайф, стала я вспоминать, какие персы у меня дольше всего держались и в каких я больше всего вживалась.

И это был суровый дядя-орк в тяжелой броне с двуручной секирой, везде таскающий с собой постироничного Маркурио с пидорской бородкой.

Но поскольку с тех пор многое изменилось, решила я поиграть женщиной. Женщиной-орком с топором. Нанесла ей боевую раскраску приятного лунного цвета, обеспечила бойцовском комплекцией, начала с гильдии соратников (тут так можно)... иии поняла, что ваще не моё. Орчиха чувствовала себя малость неловко, огребая от людей пиздов и носясь по их тупым поручениям. Она не чувствовала тепла от, вроде бы, дружелюбных ребят, пиздящихся в главном зале, обсуждающих только оружие и то, как им орудовать и не поставивших для неё лишний, сука, стул за общим столом. Когда очередная человечья мразота вдвое тоньше её спросила, как ее вообще взяли, её посетил вопрос, а реально, как? А главное, нахуя.

Первый серьезный заказ от прославленных военов всея Скайрима звучал так: пойди и отпизди мистера N, за что - нам не сказали, да и не наше дело, ведь нам платят.

Не слишком-то по-рыцарски, подумалось мне, ну да ладно. Быть может, этот хуй с бугра приставал к женщинам и имел на себе некие грехи, которые вскрыла бы карманная кража.

И вот прихожу я в храм. В храме этом жрец на лавке сидит, из тех, кто солдат лечит. Кушает хлебушек, поглядывает на меня. Я пробую сказать ему "привет", и в доступных висит только одна фраза на гопничьем - что кому-то этот несчастный парень задолжал, и да начнется бой. 

"Дынунах", - подумала я и решила заняться альтернативными заработками. Попробовала ковать кинжалы, собирать репу, ловить рыбу. Мне захотелось продать нахуй всю свою бряцающую аммуницию - чертовы головорезы просто убили во мне охоту кромсать всех и вся. Еще мне захотелось помогать людям в храмах, а не шляться по ебаным катакомбам с грязными наемниками. Поэтому я согласилась помочь священнику Аркея, который, правда, сразу же послал меня в катакомбы, но, как оказалось, идти туда без напарника и аммуниции с одной лишь силой веры было херовой затеей. Там разочарованную в себе орчиху и порешили.

Поняв, что Баланс не на моей стороне, орчиху я признала негодной для дальнейшего прохождения этой истории. Так и появилась бретонка Лин.

Легенда

Жил-был бретонский клан, имевший давнюю примесь героической нордской крови, что выражалось в нестандартных для бретонов (судя по каноничным окрасам в настройках персонажа) рыжих волосах и крайней одаренности в боевых искусствах. Согласно традиции, первого ребенка всегда слали куда-то обучаться и снискивать себе славу. Потом он должен был вернуться в клан, принести новые знания и продолжить свое гордое существование. На этот раз было решено отправить юное дарование к Соратникам. Девочку готовили с раннего детства: назвали длинным и страшным воинским именем (что-то типа Риннардис), набили устрашающие воинские татухи на юном и нежном личике, приучали носить доспех, жить в казарме и сносить насмешки. Потому что юное дарование оказалось маленьким, тонким, нежным и совершенно не приспособленным к данному роду деятельности (как на ней сидит стальной рогатый шлем - это отдельная ржака). 

Ну а когда подошло время, беднягу сбыли в большой мир - в такие же, но уже другие вонючие казармы, к описанным выше наемникам-головорезам, способным обсуждать только топоры и щиты. Среди головорезов, кстати, оказалась и некая Эйла-охотница, повторившая судьбу Риннардис с тем исключением, что из нее-то воин получился хоть куда. Поглядев на высокую грудастую девицу и чувствуя себя жалкой псиной, Риннардис быстро убедилась, что тут из нее мало что выйдет. 

Тем временем старшие братья быстро определили статус новой девы меча как "подай-принеси" и, видимо, в качестве насмешки (заявленной, как шанс проявить себя), дали задание запугать некоего здоровенного Сына Битвы, как раз в этот момент ругавшегося с кузнечихой. На этот раз обошлось без жрецов и сделок с совестью. "Очень смешно," - подумала бретонка, глядя на воина, возвышавшегося над ней на добрую голову - о ширине я вообще молчу. Девушка посмотрела сначала на него, потом на свой крошечный сжатый кулак, в котором полыхало одно-единственное, кривое и слабенькое заклятие пламени, освоенное тайком, и решение созрело само собой. 

Теперь ее зовут Лин. Большую часть времени она прячет рыжие волосы и лицо с воинской меткой под капюшоном. Она заложила свои ненавистные доспехи и боевое железо. Зарабатывает на жизнь она охотой, рыбалкой, помощью крестьянам и беготней по мелким поручениям. С помощью приготовленных ею самой морепродуктов она заработала на первую книгу заклинаний, купленную у случайного торговца, и собирается учиться магии и дальше.